Александра Александровна Пурцеладзе почти никогда не учила театроведов. Ну, очень редко и ненадолго ей вручались театроведческие курсы. Нам анализировал русскую литературу Юрий Николаевич Чирва, а Сан Санна много десятилетий традиционно вдохновляла «на той стороне Моховой» актеров и режиссеров. А что им надо, актерам?.. И часто, как говорят, вместо лекций она часами читала стихи. Русская литература входила в их сознание чувственным потоком, эмоцией, искрящимися глазами А. А., никогда не терявшей чувства юмора. Поэтому она, с одной стороны, вдохновляла, а с другой — много лет собирала уникальную коллекцию студенческих перлов. Все мы знаем, что такое актер на экзамене, и Сан Санна, в перерывах между лекциями, артистично и щедро делилась очередными филологическими «достижениями» тех, кого она учила слышать Пушкина и Блока…

Студенты почему-то всегда рассказывали, как она читает поэтов, проза как будто вовсе отсутствовала в истории великой русской литературы. Может быть, в силу собственного поэтического склада, Сан Санна никогда не могла, не хотела, не любила писать — и не писала статей, требующих прозы, требовать с нее выполнения плана научной работы было делом безнадежным — как доить птиц. На нашей аналитической кафедре она именно и была птицей: с иным, ярким, южным оперением, с зорким глазом, «жесткой женственностью» и поразительным жизнелюбием, которое не могла пригасить в ней даже многолетняя тяжелая болезнь. Они лечились на Песочной одновременно с Леней Поповым, она продержалась на шесть лет дольше, до последнего времени встречаясь со студентами и передавая им слова, врученные ей великими поэтами.

​

​

Марина Дмитревская